Неточные совпадения
— В самом деле, — продолжал Макаров, —
класс, экономически обеспеченный, даже, пожалуй, командующий, не хочет иметь детей, но тогда — зачем же ему власть?
Рабочие воздерживаются от деторождения, чтоб не голодать, ну, а эти? Это — не моя мысль, а Туробоева…
— Это — ваше дело, перерождайтесь, — громко произнес Кутузов и спросил: — Но какое же до вас дело рабочему-то
классу, действительно революционной силе?
— Этот ваш приятель, нарядившийся
рабочим, пытается изобразить несуществующее, фантазию авантюристов. Я утверждаю: учение о
классах — ложь,
классов — нет, есть только люди, развращенные материализмом и атеизмом, наукой дьявола, тщеславием, честолюбием.
Иной также мир воспринимается в зависимости от
классов, иным он представляется капиталисту,
рабочему или интеллигенту.
На вокзал она пришла рано, еще не был готов ее поезд, но в грязном, закопченном дымом зале третьего
класса уже собралось много народа — холод согнал сюда путейских
рабочих, пришли погреться извозчики и какие-то плохо одетые, бездомные люди.
Могут быть угнетения, побои, тюрьмы, казни, не имеющие целью преимущества богатых
классов (хотя это очень редко), но смело можно сказать, что в нашем обществе, где на каждого достаточного, по-господски живущего человека приходится 10 измученных работой, завистливых, жадных и часто прямо с своими семьями страдающих
рабочих, все преимущества богатых, вся роскошь их, всё то, чем лишним пользуются богатые против среднего
рабочего, всё это приобретено и поддерживаемо только истязаниями, заключениями, казнями.
Если огромные богатства, накопленные
рабочими, считаются принадлежащими не всем, а исключительным лицам; если власть собирать подати с труда и употреблять эти деньги, на что они это найдут нужным, предоставлена некоторым людям; если стачкам
рабочих противодействуется, а стачки капиталистов поощряются; если некоторым людям предоставляется избирать способ религиозного и гражданского обучения и воспитания детей; если некоторым лицам предоставлено право составлять законы, которым все должны подчиняться, и распоряжаться имуществом и жизнью людей, — то всё это происходит не потому, что народ этого хочет и что так естественно должно быть, а потому, что этого для своих выгод хотят правительства и правящие
классы и посредством физического насилия над телами людей устанавливают это.
Кто бы я ни был, человек ли, принадлежащий к достаточным, угнетающим
классам, или к
рабочим, угнетенным, и в том и в другом случае невыгоды неподчинения меньше, чем невыгоды подчинения, и выгоды неподчинения больше выгод подчинения.
Правящие
классы по отношению
рабочих находятся в положении подмявшего под себя противника и держащего, не выпуская его, не столько потому, что он не хочет выпустить его, сколько потому, что он знает, что стоит ему выпустить на мгновение подмятого, чтобы самому быть сейчас же зарезанным, потому что подмятый озлоблен и в руке его нож.
Несмотря на все притворные старания высших
классов облегчить положение
рабочих, все
рабочие нашего мира подчинены неизменному железному закону, по которому они имеют только столько, сколько им нужно, чтобы быть постоянно побуждаемыми нуждой к работе и быть в силе работать на своих хозяев, т. е. завоевателей.
Ширь, даль, зелень. По обе стороны этого многолюдного экстренного лагеря кипела жизнь, вагоны всех
классов от товарных до министерских, населенные всяким людом, начиная от прокурора палаты и разных инженер-генералов до
рабочих депо и землекопов. Город на колесах.
Общественное мнение высших
классов все более и более вооружалось против Овэна по мере того, как пред всеми прояснялась и доказывалась его приверженность к делу
рабочих в их борьбе с монополиями капитала.
В старших
классах, ввиду удобства для работы, воспитанники носили
рабочие блузы, пиджаки и даже порой щеголяли в крахмальных воротничках и котелках.
Классы существуют, и классовую борьбу ведут не только
рабочие, но и буржуазия, и борьбу отчаянную.
Часто подчеркивается космичность крестьянства, в противоположность не органическому характеру других
классов, особенно интеллигенции и
рабочих.
И мы с Наке, взявши себе в учителя испанского языка молодого студента, ходили с ним всюду, вплоть до самых простонародных кафе, куда ходят агвадоры, то есть носильщики воды — очень популярный тогда
класс рабочих, так как водоснабжение Мадрида было еще в первобытном виде и на дом воду доставляли поденщики, носившие ее в небольших бочках, которые они носили на одном плече.
Когда я был в шестом
классе, три моих товарища, Мерцалов, Буткевич и Новиков, попались в тяжком деле: раздавали революционные прокламации
рабочим Тульского оружейного завода.
Но твердая надежда, которую дает научный социализм на осуществление вожделенной цели, связана с промышленным развитием, с образованием
класса фабричных
рабочих.
— Черт знает, — какое холуйство! Сидят, развалились, пьянствуют в первом
классе, а пассажирам негде сесть. Раз они
рабочие, передовые люди, то должны бы понимать, что мы здесь не офицеры, не буржуазия, а просто проезжие… Извольте видеть, — вот какая у нас революция!
На станциях все были новые, необычные картины. Везде был праздник очнувшегося раба, почувствовавшего себя полноценным человеком. На станции Зима мы сошли пообедать. В зале I–II
класса сидели за столом ремонтные
рабочие с грубыми, мозолистыми руками. Они обедали, пили водку. Все стулья были заняты.
Рабочие украдкою следили смеющимися глазами, как мы оглядывали зал, ища свободных стульев.
— Не пойдет, потому что были уже филантропические обещания, да жаль было панам расстаться со своей властью над
рабочей силой. Пока вы обещаете, а русское правительство дает. Теперь укажите мне у себя средний
класс, который служил бы связью двух, о которых мы говорили. Нет его, а без него нет и народа.
«Народ» в господствующих формах народнического сознания не был нацией как целостным организмом, в который входят все
классы, все слои общества, все исторические поколения, интеллигент и дворянин так же, как и крестьянин, купец и мещанин, так же, как и
рабочий.
С изумлением и восторгом следила Лелька за искусной, тонкой работой, которая началась. Это была чудеснейшая, ничем не заменимая организация, — партийная рядом с государственной. Государство могло только предписывать и приказывать снаружи. Оно наметило пятилетку, дало определенные задания. Партия же тысячами щупалец вбуравливалась отовсюду в самую толщу
рабочей массы, будила ее, шевелила, раззадоривала и поднимала на исполнение задач, которые ставило перед
классом государство.
«Народ» есть по преимуществу крестьяне и
рабочие, низшие
классы общества, живущие физическим трудом.
Для народнического сознания народ не есть великое целое, в которое входят все
классы, все группы, все человеческие личности, не есть соборная личность, существо, живущее тысячелетие своей самобытной жизнью, в котором прошлое и будущее органически связаны и которое не подлежит никаким социологическим определениям; для этого сознания народ есть часть, социальный
класс физически трудящихся, крестьяне и
рабочие, более всего и прежде всего крестьяне, все же остальные выпадают из народа, отщепенцы народной жизни.
Тяжелые удары наносятся русской промышленности, которая является одним из базисов существования всего русского народа и прежде всего самих
рабочих, но сами представители промышленного
класса могут пережить это время, у них есть средства к жизни.
Разве не то же, что делали эти дети с везущей их лошадью, когда они гнали ее, делали и делают люди богатых
классов с
рабочим народом во все времена и до и после освобождения. И разве не то же, что делают дети, стараясь, не слезая с лошади накормить ее, делают люди общества, придумывая средства, не изменяя своего отношения к народу — прокормить его теперь, когда он слабеет и может отказаться везти?
Но «народ», который мыслится естественно близким к истине и правде, не есть великое целое, объемлющее все
классы и все поколения, возвышающееся над всеми социальными категориями и перегородками, — «народ» этот есть простонародье, для одних преимущественно крестьяне, для других преимущественно
рабочие, трудящиеся
классы, противополагаемые и
классам имущим, и культурному слою.
Благосостояние богатых
классов таких народов не находится в прямой зависимости от положения их
рабочих.
Ярость, злоба, ненависть, жажда крови и насилий прекратится, когда народная масса просветится сознанием того, что в России сейчас невозможен социализм и безграничное увеличение благосостояния
рабочих и крестьян, невозможно полное социальное равенство не потому только, что этого не хотят буржуазные, имущие
классы, но прежде всего потому, что это невозможно объективно, что это противоречит непреложным законам природы, что этого не допускает бедность России, ее промышленная отсталость, некультурность народа, духовная немощь русского общества и т. п.
Находятся даже люди, которые из наивности или из лживости утверждают, что наступил последний этап борьбы
рабочих и крестьян с капиталистами и помещиками, последнее столкновение народа с имущими
классами.
Можно и должно бороться за повышение умственного, образовательного, культурного уровня
рабочих и крестьян, трудящихся
классов, и ужасно, что для этого так мало делалось и делается.
Помочь предстоящему, как и всякому человеческому бедствию может только духовный подъем народа (я разумею под народом не одно крестьянство, но весь народ, как
рабочие, так и богатые
классы); подъем же народа бывает только в одном направлении: в бо́льшем и бо́льшем братском единении людей и потому для помощи народу надо поощрять это единение, а не препятствовать ему.
Идеология русской революции, поскольку можно ее обнаружить за оргией интересов и темных инстинктов, основана на вере в народ, в его правду и мудрость, на идеализации народа как простонародья, как
класса трудящихся, как
рабочих и крестьян, а не как великого целого, не как мистического организма.